Сюй шел, погруженный в размышления, пока его беглый взгляд не встретился с постоялым двором, а ум, уцепившись за возможность отдохнуть от духовных тем, тут же отметил, что уже заметно смеркается и самое время подумать о ночлеге.
Хозяин ночлежки, добродушный, полный мужчина средних лет, окинул путешественника профессиональным взглядом и кивком головы велел следовать за ним. Они пересекли двор, посреди которого росло необыкновенно большое дерево, очевидно дарившее всем спасительную тень от палящих дневных лучей солнца, и оказались под большим просторным навесом, с одной стороны огороженным от внешнего мира плотной булыжной кладкой, защищающей двор от северных ветров. Поодаль горел почти открытый огонь, обложенный камнями, возле которого сидело шесть путников, очевидно столь же небогатых, как и их новый гость.
Хозяин кивком головы указал в их сторону, промолвив:
– Место выберешь себе сам. Чай бесплатный, – продолжал он, указав на листву дерева, среди которой Сюй заметил маленькие плоды, – а съестное… съестное зависит от твоего кошелька…
Сюй, смущенно улыбнулся, а хозяин, еще раз осмотрел его монашеский вид, понимающе улыбнулся в ответ, добавив:
– У меня есть для тебя пара вопросов… Если ответишь на них, то я найду, чем загрузить твое чрево.
Сюй, ответил, что, в общем-то, не голоден. А если у того действительно есть к нему вопросы, то он мог бы ответить на них и бесплатно. На что хозяин двора в форме легкой шутки заметил, что не только разум смотрит через глаза человека, но и его желудок, и что его наметанный глаз всегда знает, что нужно его постояльцам.
– Меня не обманешь! – Добавил он, и лукаво улыбнулся.
Сюй поприветствовал присутствующих, откровенно наблюдавших за ним, и направился не к самому очагу, а чуть в сторону, ища немного соломы, на которой можно было бы разместить свое тело. Но его действия опередили, и гостеприимные руки одного из мужчин отделили из-под своего холщевого одеяла пышную охапку соломы, приглашая присесть. Владелец гостеприимных глаз показался Сюю очень знакомым. Но не успел Сюй вспомнить и даже произнести слова благодарности, как другие руки уже протягивали ему ароматный чай и походную плотную лепешку, без которой ни один китаец не отправляется в путь.
Сюй церемониально начал пить чай вприкуску с лепешкой. Эта церемониальность объяснялась тем, что Сюй чувствовал на себе взгляды присутствующих, хотя они и делали вид, что заняты своими мыслями. А еще тем, что все они, включая Сюя, понимали, что как только он закончит свою скромную трапезу, люди осторожно начнут задавать ему вопросы, определяющие его готовность к беседе.
"Бедные люди легко общаются друг с другом", – подумал Сюй, – "и им не жалко поделиться, ибо у них почти ничего нет, а потому, очевидно, нет и преград для общения".
Все были рады новому человеку и живо интересовались, кто он и куда направляется, хотя вся внешность Сюя говорила о том, что он странствующий монах. Но эти вопросы служили у странников, как бы, правилом хороших манер, являясь своеобразной прелюдией к началу общения. И если человек уходил от этих вопросов, его никто не упрекал в этом, понимая, что по каким-либо причинам, может быть именно в этот раз он предпочитает ограничить свое общение кивком головы или приветствием в виде легкой улыбки, спрятанной в уголках глаз.
Этот особый этикет знаком всем китайцам и является их отличительной чертой.
Охапка рисовой соломы, умело взбитая Сюем в импровизированную медитативную подушку, испускала тонкий аромат. Этот утонченный запах воздействовал на мозг таким образом, что тот успокаивался и расслаблялся до такой степени, так что даже размышлять не хотелось. Причем тело испытывало такое же состояние – при полноте сил и чувстве комфорта не хотелось производить никаких лишних движений. Даже процесс дыхания был настолько неуловим, что его невозможно было отследить.
Теплый чай согревал Сюя изнутри, еще больше расслабляя его тело и сознание.
Сюй понимал, что он просто был – без прошлого и будущего, без цели и желаний. Сознание и тело пребывало в покое, в котором ощущались вечность и пустота одновременно. Это было странно осознавать, так как в это же самое время он отвечал на задаваемые ему вопросы, абсолютно не напрягая своего сознания.
Неожиданно для себя, в небольшой паузе между разговором, Сюй вдруг осознал, что видит в темном, теплом пространстве светящийся шар, чем-то напоминающий Солнце. Как только он осознал это, Солнце увеличилось в размерах, и его теплота переросла в осознание того, что он и есть этот свет и тепло. Откуда-то изнутри себя Сюй посмотрел на темноту, в которой все это проявлялось, и вдруг стал ею, только вместе с ощущением тепла темнота воспринималась, как живая сущность, наделенная его собственным сознанием. А главное, что ум не пытался найти этому объяснение, а просто прибывал в этом.
Через несколько минут Сюй вдруг ощутил, что он наблюдает за тем, как он говорит, а слова легко и свободно текут из его уст, рождаясь вместе со знанием и пониманием того, о чем он говорит.
Но самое главное, ему показалось, что это с ним когда-то уже было. Боковым зрением он видел, что воздух вокруг него и чуть сзади намного светлее, как будто за ним находился источник света, и настолько был ощутим физически, что Сюй слегка оглянулся по сторонам, желая найти действительную причину этих ощущений, но, убедившись, что на самом деле никакого физического источника нет, просто порадовался такому необычному эффекту.
Через минуту-другую, он стал ощущать, будто что-то светящееся находится прямо над его головой, испуская на его тело лучи света и тепла. Сюй слегка приподнял глаза и, снова ничего не увидев, лишь отметил, что ощущения переросли в осознание того, будто это нечто каким-то образом стало составлять с ним одно целое. Затем появилось еще более удивительное ощущение, что это нечто имеет световое взаимодействие со всем окружающим пространством, и он, каким-то образом является его тепловым и световым центром.
Если бы ни диалог и вопросы людей, смотрящих на него, неизвестно, что бы произошло дальше, ибо тело перестало ощущаться, время и пространство стали чем-то необъяснимо единым вместе с ним. Но вопросы и ответы не давали сознанию покинуть границы действительного мира, слившись в нем с чем-то непостижимо глобальным.
Вскоре у Сюя появилось новое ощущение какого-то прикосновения к макушке его головы. И опять мысль, что это с ним когда-то уже было. Параллельно с диалогом, продолжавшимся с внимательными слушателями, перед его глазами проплывали картины далекого детства: вот он за столом со своими братьями. Один из них положил ему на голову теплую лепешку. Все весело засмеялись, а он не стал ее сбрасывать, потому, что это напоминало ощущение теплоты, уюта, заботы, радости и счастья. Сюй ощущал единство с миром, погружаясь в недра живого времени, мистически составляющего с ним одно целое. Чувство движущегося тепла в теле перемещались в сторону сердца, и с каждой секундой становились все явней и желанней, пока не достигло своего апогея, остановившись в его недрах. Там оно стало трансформироваться в необычайно приятную вибрацию. Эта вибрация казалась живой, текучей, световой и тепловой сущностью – всего того, что существовало в мире. Она мягко наполняла сердечную ткань приятными ощущениями.
Сюй на мгновение почувствовал себя тюремщиком, испытывая мимолетное чувство вины, но уже в следующую секунду все это устремилось к человеку, с которым он вел диалог. От сердца к сердцу шла физически ощутимая и видимая глазами светоносная связь. Тогда Сюй попробовал перейти взглядом к другому человеку, и произошло то же самое, к третьему, четвертому… – все повторилось.
Сознанием овладел ошеломляющий восторг, трепет, восхищение и необыкновенная радость.
Он попытался открывать эту связь не глазами, а сердцем и получал такой же эффект.
Это происходило, как во сне. Ведя беседу, он с изумлением наблюдал, как знание на любую тему рождается в нем, а он в разговоре одновременно открывает их себе и людям. Одновременно!..
Это было настолько новым и необычным для Сюя, что чувство восторга стало мешать ему, затмевая происходящее. Он увидел, а скорее почувствовал, будто Учитель обратился к нему: "Не впадай в самолюбование, не теряй связи с потоком, идущим через тебя ни на минуту, ни на секунду, ни на мгновение". И в тот же миг, что-то отбросило его от своего тела, и он ощутил себя проводником, через который мир переливает у себя внутри себя же, что это его веселая, вечная игра в жизнь, и что он вместе с другими и есть этот поток и жизнь одновременно…
В костер все меньше подбрасывали дров, и он потихоньку угасал. Вопросов тоже становилось все меньше, а после каждого ответа пауза была все длиннее.
Сюй восхищался своим красноречием и открытием для себя нового состояния. Легко и непринужденно он сплетал слова в замысловатые фразы, открывающие ему самому необычайную глубину мысли и простоту излагаемого.
Все больше он ощущал себя в теле Учителя, отслеживая, что подражает ему в каждой мелочи. Но как ни велико было его красноречие, веки слушателей все больше расслаблялись и, отдаваясь земному притяжению, вводили людей в состояние полузабытья. Со стороны все это напоминало группу медитирующих учеников.
В одну из таких продолжительных пауз, Сюй тоже прикрыл глаза, выпрямил спину, расправил плечи, давая понять о том, что он углубляется в свой внутренний мир. После такой легкой демонстрации отрешенности, никто уже не осмеливался поддерживать беседу, тем более что она естественно шла к своему завершению. Сюй ощущал, как теплота тлеющих углей костра заполняет каждую клеточку его кожи, мышц и костей. Он стал сосредотачиваться на этом проникновении, пока не ощутил, как тепловая волна окутала весь его мозг. Следя за движением этой волны, мозг соприкоснулся с какой-то новой вибрацией, напоминающей жужжание пчелы. Эта вибрация исходила из центра головы, перемещаясь к поверхности черепа и, казалось, заставляла волосы шевелиться, как будто разделившийся рой пчел нашел себе новое место для основания жилища.
Вдруг Сюй увидел улицу, по которой быстро бежал человек. Его движения были такими ловкими и сильными, что Сюй невольно залюбовался.
Через секунду он почувствовал, что левой рукой придерживает меч, а глазами пристально и быстро осматривает местность, ища укрытие.
Сюй осознавал, что все еще сидит возле костра и концентрируется на вибрации, но в одночасье и является участником каких-то событий.
Он понимал, что спасается от преследования. И чувствовал, что группа преследующих вот-вот должна была показаться с противоположной стороны короткого переулка. Сюй пробегал мимо дома, как вдруг двери резко распахнулись и, за секунду до того как преследователи должны были его увидеть, спрятался за дверью, показав знаком правой руки вышедшему мужчине не выдавать его место нахождения.
Группа преследовавших должна была пробежать мимо, но вышедшая вслед за мужчиной женщина с ребенком лет четырех, автоматически закрыв за собой дверь, громко вскрикнула, завидев чужого, возбужденно дышащего вооруженного человека.
Воины моментально перестроились в боевой порядок. Незнакомец сбросил черную накидку, обнажив под ней белоснежную одежду, жестом показал, что идет к ним, не желая подвергать опасности посторонних людей.
Сюй чувствовал холодный блеск металла своего меча. Ноги бесшумно ступали на землю, подобно крадущемуся тигру, готовые высвободить из своих мышц огромный заряд энергии и силы. Левой рукой он скользнул за отворот одежды и, ни на долю секунды не теряя контроль над ситуацией, обвязал голову красной лентой.
Глаза солдат моментально загорелись бешенством, и они со всех сторон ринулись на него, блистая и бряцая доспехами.
Их мастерство не вызывало сомнений, но незнакомец настолько ловко и мастерски владел своим телом и оружием, что в первые же секунды четверо из десяти замертво пали на землю. Один из преследователей, очевидно являвшийся у них за старшего, жестом велел двоим обойти Сюя сзади и натянуть прочную веревку. По команде они снова все вместе бросились на преследуемого. И в тот момент, когда кольцо должно было сжаться, фронтально расположенные воины резко упали на землю, а натянутая веревка должна была сбить с ног Сюя. Но в самый последний момент, акробатическим пируэтом окруженный взлетел в воздух, опираясь на кончик своего меча, а веревка, соприкоснувшись с отполированным лезвием, разделилась надвое как тонкая паутина.
Натягивающие веревку воины тут же свалились к остальным в дорожную пыль.
Незнакомец взялся за лезвие своего меча, и движением его рукояти дал понять воинам, что, показав свое мастерство, не желает больше кровопролития.
Сюй почувствовал, как тяжело дышит, и соленый пот попадает в уголки его глаз и полуоткрытый рот. В эту же секунду малыш, держащийся за руку матери, испуганно закричал. Сюй на мгновение отвлекся на этот крик, и тут же услышал до боли знакомый звук тетивы, выпустившей стрелу.
Стрела летела так медленно, что от нее можно было легко уклониться, но тогда она поразила бы стоящего за ним мужчину. Сюй видел испуганные глаза женщины, как с ужасом расширялись ее зрачки. Это не давало ему возможности шевелиться, а требовало, рискуя собой, оставаться лишь свидетелем происходящего. Стрела навылет прошла через его шею и глубоко засела в левой глазнице мужчины, повалившегося на землю замертво.
Увидев мертвое тело мужа, женщина истерически закричала, закрывая лицо руками. Но Сюй слышал все это как бы издалека.
В глазах вдруг вспыхнул яркий свет, и горячим потоком ударил в голову. Он видел, как приближаются воины, но не проявлял к ним никакого интереса… Меч медленно выскальзывал из его руки, как будто отделялась часть его плоти. Воинский дух покидал его тело, заливая пространство, отблесками полированной стали.
Вдруг это сияние слилось с рукой женщины, подхватившей меч, и знакомое пение лезвия меча, рассекающего воздух, резко оборвалось соединением с человеческой плотью.
Из шеи воина, выпустившего стрелу и пытавшегося приблизиться первым, ударил теплый пульсирующий фонтан крови. Их глаза, теряющие что-то дорогое в этой жизни, на секунду встретились. На губах Сюя скользнула легкая улыбка, непостижимо соединяя печаль и удивление одновременно.
Он не чувствовал никакой боли, лишь луч Солнца, ослепительным светом, заставил его слегка зажмуриться, а когда он снова приоткрыл их, то увидел лицо стрелявшего из лука. Воин сказал: "Я узнал тебя!" От его голоса Сюй слегка вздрогнул, ибо понял, что он сидит у костра, а говорящим был один из внимательно слушающих, точь-в-точь похожий на воина, выпустившего стрелу.
– Я узнал тебя! – повторил незнакомец.
По телу Сюя пробежала легкая дрожь. Левой рукой он пытался нащупать свой меч, но вместо него обнаружил лишь палку, служащую ему посохом в этой жизни.
Их глаза какое-то время в упор смотрели друг на друга, пытаясь вспомнить что-то очень важное…
– Ты тот человек, – продолжал незнакомец, – который утром смешил на базаре народ, продавая сандалии.
– Да. – ответил смущенно Сюй, – Иногда философов многие принимают за шутов,.. ибо им смешон образ жизни последних… А философам смешны бессмысленные потуги глупцов, посвятить жизнь накоплению того, что все равно им не остается после завершения Земной жизни.
– Не знаю, кто ты, – сказал незнакомец, – но ты очень мудрый и располагаешь к себе.
Я хочу спросить у тебя совета. Всю свою жизнь я брожу по свету, как неприкаянный. То богатея, то разоряясь. Я ищу, не зная чего, и не вижу никакого смысла в своем существовании… Не мог бы ты помочь мне мудрым советом? – он замер в ожидании и опять стал точь-в-точь похож на воина, выпустившего роковую стрелу.
Сюй снова почувствовал себя воином. Реальность и действительность интенсивно боролись в его сознании, пока неожиданно он не ощутил себя в роли учителя, и утвердительно произнес:
– Вскоре ты встретишь женщину с ребенком, недавно потерявшую мужа. Это твоя судьба и смысл в жизни!
От этих слов у незнакомца выпала из рук палка, которой он помешивал еще неостывшие угли. Лицо выражало полное недоумение, смешанное с восторгом и удивлением. Он взял за руку сидящего Сюя, изумленно и вкрадчиво спросив:
– Ты что, провидец? Пошли со мной!
Отведя в сторону, справа от выхода, где заканчивалась каменная стена, он указал на женщину, лежавшую на соломе, прижимающую к себе ребенка.
– Сегодня на базаре я встретил эту женщину. Она искала работу. Я предложил ей деньги, но она отказалась, говоря, что ей нужна работа, чтобы прокормить малыша, потерявшего отца. Мне показалось, что я встретил свою судьбу и хочу посвятить им свою жизнь, чтобы хоть кого-то в ней сделать счастливым.
Женщина, через сон почувствовавшая на себе взгляды мужчин, испуганно открыла глаза и прижала к себе ребенка. Теплая волна снова окутала мозг Сюя. Сердце лихорадочно забилось. На него смотрела женщина из его недавних видений. Через секунду она опомнилась и, виновато улыбнувшись, опустила глаза, поправляя выпавшую из-под косынки красивую черную прядь волос.
– Я узнал его. Ты помнишь? Это он вчера рассмешил всю базарную площадь. А с рассветом этого дня подарил мне смысл жизни...
Смешанные чувства владели сознанием Сюя. Он знал нечто большее, чем мог сказать… Ему хотелось спросить: "Не напоминает ли он им кого-то?" Но его язык был нем, ибо сам он еще не понимал, был ли он всего лишь наблюдателем или участником каких-то событий. В ответ он только смущенно улыбнулся и сказал:
– Мы все посланы Богом в этот мир. Но только от нас зависит, сколько врагов или друзей мы приобретем в нем. Помогите друг другу очистить этот мир от страданий и боли. Я знаю, у вас получится.
Мир и любовь сознаниям и сердцам вашим!
Сюй физически ощущал свое присутствие в двух, а то и трех мирах одновременно.
Он вернулся к месту ночлега, вспомнив конец поединка из своих ночных видений. "Вот и закончилась Земная жизнь двух воинов," – подумал он. – "А ведь они могли стать художниками ее бесконечной красоты, философами ее Божественной мудрости. Но ум, порождающий конфликт, вместо изучения законов гармонии, вместо изящных искусств, воспевающих жизнь, творит совершенное оружие, несущее смерть и разрушения... Где и когда совершается ошибка, разрушающая Божественное сопричастие с жизнью… На этот вопрос им, возможно, придется ответить в следующем воплощении.
Сюй смотрел на мирно спящих людей. Они лежали под общим небосводом, усыпанным миллиардами звезд, растворяющихся в светлеющем небе. Его обостренные чувства уловили приятный запах почти потухших углей. Тело нежилось в их щедрой теплоносности, заботливо проникающей в сердцевину костей, обволакивая и согревая его изнутри.
Воздух, заполненный стрекотом сверчков, казался живым выражением гармонии и единства мира. "Что же заставляет человека не замечать всего этого, сея разрушения, непримиримую вражду? Жизнь человека и Природы напоминает встречу воды с огнем, которые пытаются поглотить друг друга. Неужели радость и гармония столь недостижима в материальном мире, и человеку не суждено постигнуть их сокровенного смысла, открывающего таинство беспредельного соединения его сознания со всем сущим, сотворенным изначально, как единый процесс Бытия?"
В воздухе уже ощущалась утренняя прохлада – это освежало и бодрило весь организм. Казалось, что энергия восходящего Светила связывалась с потоками воздуха, притворяя его в живую, мыслящую субстанцию, проникающую через нос в глубины тела, заполняя эликсиром молодости, здоровья и долголетия все, с чем соприкасалась в его недрах.
Он дышал и не мог надышаться. Взаимодействие с воздухом было похоже на то, как путник, измученный жаждой, поглощает желанную влагу. Задержать дыхание было бы равносильно измене телу, поэтому он дышал ритмично, полно и глубоко… Это не могло длиться вечно. Сюй понимал, что сейчас идет процесс пробуждения его тела. Сколько же радости может приносить этот простой осознанный процесс дыхания. "Сколько же еще таких простых, естественных источников блаженства, непознанных и не замечаемых нами в повседневной жизни, Господь вложил в свое творение?" – подумал Сюй.
Темнота медленно растворялась, освобождая из своего плена очертания окружающих предметов, и они с каждой минутой, сбрасывая с себя оцепенение ночи, облекались в яркие одежды – глубину и причудливость своих разнообразных форм, раскрывающих смысл их сокровенного Божественного предназначения.
Восходящее на горизонте Солнце напоминало слиток расплавленного золота, края которого мерцали и переливались, как будто оно кипело изнутри, готовое принять форму золотого безукоризненно правильного диска. Излучая свет, радость и тепло на все сущее под небом, оно прокатится по небосводу, как миллиарды лет прежде, не укоряя и не браня, не злясь и не хваля, не утешая и не принуждая никого и ничего, с чем будет соприкасаться на пути своего ежедневного движения к закату, чтобы на утро возродиться вновь из мрака ночи в силе, славе и свете своем, осуществляя вечный ритм жизни, как вдох и выдох Бытия, не подвластный злому умыслу и власти тьмы.
Сюй вспомнил технику Учителя по набору телом энергии восходящего Солнца в три жизненно важных центра: в голове, груди, и в низу живота, наполняя себя энергией жизни, молодости и долголетия.
Отправить комментарий