Река текла сравнительно недалеко, но преодолеть это расстояние в компании с Учителем иногда было делом нелегким. Казалось кому-кому, а Учителю должны были быть известны все запахи и расцветки растущих поблизости трав и цветов, однако он вел себя так, будто видел их впервые. Его небольшая фигурка, замерев, иногда в очень неудобной позе, до получаса могла оставаться пленником неожиданной встречи его проницательных глаз, таящих в себе глубину Вселенских Знаний, и обычного четырехлепесткового цветка.
Вот и в этот раз, едва они вышли за поляну, его фигура прилипла возле небольшого кусочка мха с северной стороны дерева. Сюй не сразу заметил это, ибо отличить причудливый ствол экзотического дерева от не менее причудливой позы Учителя было делом нелегким. День был жарким, и Сюй мысленно уже наслаждался купанием в прозрачной прохладной реке, как обнаружил, что задумался и потерял Учителя из виду.
Больше всего на свете Сюй боялся этой потери. Если исчезнет Учитель, то жизнь для него потеряет всякую ценность. Он боялся признаться себе в этом. В такие минуты его охватывало беспокойство, идущее из глубины его существа, заполняя ум необъяснимым волнением.
Его тревожило, что в один прекрасный день Учитель может просто исчезнуть из его жизни – раствориться в пространстве, уйти в только ему одному известном направлении, не доступном для обычных человеческих глаз и понимания. И когда его взгляд с трудом отделил из замысловатых сучковатых форм знакомые очертания потерявшегося спутника, он смиренно стал ждать, когда исследователь обнаружит соучастливое присутствие еще одной пары глаз.
Гораздо проще, на взгляд Сюя, было бы взять этот цветной кусочек древесной скатерти с собой и рассматривать его по дороге к реке, но он знал, что Учитель никогда не поступит таким образом. Вместо этого, он наклонялся к объекту своего внимания и, почти не дыша, беседовал с ним, на одном только ему знакомом языке.
Однажды Сюй уже спрашивал Учителя о том, почему он наклоняется к каждому лепестку и тратит столько времени. Ответ был очень неожиданным и породил в отношении к своему наставнику еще большее уважение.
"Не наклоняюсь, а поклоняюсь. Я преклоняюсь перед Великим Зодчим, создавшим это великолепие, и поклоняюсь его безграничной проницаемости в свои бесчисленные творения. Я поклоняюсь внутреннему Божеству, присутствующему во внешней форме. Я созерцаю внутреннюю красоту, ту, что имеет связь с истиной. Я аккуратен, потому что боюсь случайно загубить это хрупкое очарование и чтобы потом долго не сокрушаться по этому поводу за свое недостойное поведение. – и чуть помолчав, добавил: – В процессе общения мы питаем друг друга Небесной и Земной "ЦИ", которая имеет аромат и вкус, присущий только данному цветку".
Воспоминания Сюя прервали звуки, исходящие от причудливой неподвижной формы, которая обрела способность звучания: "Сегодняшняя ночь будет прохладной – жизненное свечение мха отклонилось в сторону ультрамарина, а края трубочек, составлявших его губчатое, бархатистое тело стали более ровными и большими", готовясь для принятия влаги.
От неожиданного одушевления Природы Сюй чуть не потерял равновесие, но его рука, удерживающая стебелек соцветия, с силой потянула ветку, и она, хоть и надломилась, но спасла его от падения.
Дальнейшее произошло невероятно быстро: одним молниеносным движением Учитель снял с себя кусочек веревки, служивший ему поясом, а в следующий миг ветка уже была плотно прибинтована к стволу, поддерживающему в ней жизнь, с рукой незадачливого ученика, все еще продолжавшего крепко держать бутон.
- Спасибо, Сюй! Отпускай ее! Информация о случившемся еще не укоренилась в ней, и нет никакой опасности.
Только теперь Сюй понял, что он сделал что-то не то своим нерадивым поведением, но Учитель уже успел все исправить, а ему нужно только отпустить руку, через которую ум не успел передать еще никакой информации. А Учитель, как ни в чем не бывало, заскользил своей бесшумной походкой по привычному маршруту, открывающему непостижимый для ученика внутренний Космос бесконечной новизны привычных форм.
Метрах в трех от реки, где полоса светлых округлых прибрежных камней вплеталась в сочный упругий ковер зеленых трав, Учитель остановился и подобрал камушек, похожий на куриное яйцо, только с более зауженным острым концом.
Сюй сразу отметил это движение, ведь Учитель почти никогда без особой нужды не нарушал существующего порядка. Не успел Сюй отметить это, как Учитель повернул камень острием к своему носу, провел, по левой его стороне, затем развернул овальным, и, совершив несколько магических движений над его правой поверхностью, водрузил окатыш на место, что окончательно ввело сознание Сюя в замешательство.
Купание в прохладной воде уже не приносило Сюю такой радости, как обычно – он ждал подходящего момента, чтобы ненавязчиво намекнуть Учителю приоткрыть тайну его своеобразных действий. Но пока ноздри его собирали живительную "ЦИ" воды и воздуха, обращаться, вторгаясь с вопросом в его священнодействия, было нетактичным.
Когда прохлада воды взбодрила окончательно тело, Сюй решил прикрыть его своим платьем, чтобы подольше сохранить свежесть.
Глаза, как магнитом, притянулись к тому месту, где Учитель брал камень. На поверхности камня лежала ящерица. Ее глаза были полузакрыты, мягкое серебристое тельце под нижней челюстью то и дело вздрагивало так, как будто она что-то пьет.
Сюй аккуратно попытался приблизиться к ней, но на каменистом берегу сделать это бесшумно было, практически, невозможно. Однако ящерица вовсе не беспокоилась по этому поводу, а как завороженная, приподняв голову почти до вертикального положения, закатывая полузакрытые глаза, двигала шеей, как будто пила что-то невидимое. Сюй погладил ее шелковистую спинку и ощутил, как все ее маленькое тельце напряглось от невидимых усилий, вдруг она неожиданно расслабилась, встрепенулась, ее глаза стали совершенно круглыми. Ловким движением она выскользнула из-под его пальца.
- Ну вот, не дал ей насладиться лесным ароматом.
- Лесным ароматом? Каким? Как?
- Когда я нюхал кусочек мха, то его утонченный аромат перевозбудил мой эфир в Солнечном канале. Я снял излишек этим камушком, сгармонизировавшись с каналом Луны через прохладу, которую он накопил ночью.
Ящерицы тяготеют к теплоте солнечного эфира и, к тому же, очень чувствительны к его информатике. Этот вид живет ближе к воде, и то, с чем она столкнулась, ее просто зачаровало.
Сюй и раньше поражался способности Учителя творить гармонию в себе и окружающем пространстве. Но такой небывалый способ общения с миром еще раз приоткрыл ему глубину знаний своего наставника, и ему так захотелось знать хоть малую долю этой необъятной глубины, где можно утонуть, затеряться от привычной суеты мира, чтобы затем возродиться, неся в сознании новое свойство проникновения в тонкую суть видимой части мира.
"Очевидно, для Учителя нет барьеров, отделяющих обычных людей от общения с более тонкой частью Природы.
Весь мир для него такой родной и близкий, и он растворяется в его бесконечной щедрой полноте. – С трепетом нахлынувших чувств подумал Сюй. – Он может проникнуть за пределы видимого и утолить жажду знаний из чистого природного Источника.
Господь! Как я люблю Тебя и признателен за то, что Ты дал мне такого Учителя!"
Учитель, как будто все это время размышлявший вместе с учеником, сказал:
- Тебе только кажется, что ты любишь Бога. Ведь, коли Бог во всем, то и любить нужно все… Ты не умеешь принимать жизнь. Нужно открыться жизни, научиться ей доверять, тогда и она будет доверять тебе.
- Но мне кажется, я доверяю ей.
- Любишь ли ты Солнце?
- Солнце?.. – спросил Сюй. Закрывшись рукой, прищурившись, он посмотрел на пламенеющий золотой диск высоко в небе.
- Да, Солнце, дарующее нам жизнь… Восход которого мы, не осознавая, ждем каждое утро всем своим существом, а с заходом которого прекращаем свою деятельность, и жизнь замирает в нас.
Ты закрылся от него рукой, ты сморщился, а нужно открыться, нужно принять, полюбить его, как дарованное Богом величайшее благо.
Встань на колени перед ним…
Сюй повиновался.
- Теперь нагнись, сожмись в клубочек, скрести руки у груди, как будто ты в утробе матери… Представь, что ты в плену мрака, твоя Душа еще не рождена, но ты мечтаешь о жизни, ты ждешь встречи с Солнцем, которое обласкает твое тело, высушит его от вод матери теплыми воздушными потоками, несущими его скрытые жизненные Силы. Ну же, просыпайся… тянись к свету.
Сюй медленно начал распрямляться. И вдруг ощутил себя стеблем, по которому текут соки жизни. Они увлечены, целенаправленны. Все подчинено одной цели. Появилось чувство, что что-то вот-вот должно произойти… В его теле все пришло в движение – все до мельчайшей частицы.
Вот оно – ощущение целостности, которого он не мог добиться в долгих медитациях. Вот она – тотальная устремленность Духа, которая ускользала от него прежде.
Он понимал, что все это движение создано для того, чтобы раскрыть бутон цветка его жизни. Он ощущал себя человеком и цветком одновременно, впитывающим в себя солнечный свет, дарующий ему жизнь, без всяких условий и ограничений, столько, сколько сможет вместить его пробуждающийся Дух.
Сюй ощутил себя цветком, который на ночное время закрыл свой бутон и ждал рассвета, чтобы слиться в любовном экстазе с жизнью, и подарить миру свою любовь, красоту своих мыслей, формы, запаха, цвета, приумножить на Земле радость, привлечь тех, кто еще неравнодушен к красоте, чтобы вместе творить немую молитву Всевышнему через торжество и праздник жизни.
Внутри его тела происходило что-то невероятное. Тело трепетало в ожидании освобождения и встречи с чем-то очень желанным и близким. В голове промелькнуло воспоминание, которое он испытывал в юношестве, когда встречал одну девушку.
Только она вызывала в нем такое чувство. Как только он начинал думать, что может встречаться с ней, в нем зарождалось необъяснимое волнение, томящее чувство чего-то несовершенного, но радостного, окрыляющего, наполняющего смыслом и дающего ощущение полноты жизни. А когда они встречались беглым взглядом, он видел, как светятся ее глаза. Как они нежны, чисты и игривы! Он видел, как от ее кожи исходило сияние и ему хотелось найти приют возле этого притягательного света, остаться в нем навсегда, быть защищенным и освещенным его необычайной щедрой благодатью.
Те же чувства он испытывал сейчас, медленно разгибаясь и протягивая руки к Солнцу, его Душа и тело трепетали от ожидаемого взаимопроникновения.
Руки, поднятые над головой в виде арки, сами собой начали расходиться в стороны, открывая преднебесье. Позвоночник стал выпрямляться, и в грудь хлынули потоки расплавленного золота, омывая его изнутри и снаружи… Голова запрокинулась… Сердечный центр, раскрываясь, потянулся к Солнцу, как будто огромный магнит неудержимо привлекал его к себе. Грудь и спина распрямлялись, прогибаясь, буквально до хруста костей.
Потоки золотого света, проникая через тело, выполаскивали из его сознания все, что еще могло омрачить эту желанную встречу. Сверху на тело и в его недра полились свет и чистота. На несколько секунд он замер в устремленной, прогнутой назад позе. Его душа летела навстречу Солнцу, чтобы слиться в Вечном Союзе Жизни.
- А теперь подари это миру, – неожиданно услышал он голос Учителя, доносившийся как будто издалека.
Руки, медленно расходясь, стали опускаться в стороны, проводя солнечные потоки, заполняющие окружающее пространство. Вслед за руками тело начало потихоньку расслабляться, прогибаясь в обратную сторону – к Земле. И сразу же начало возникать ощущение погружения в некое темно-синее пространство. Его осенило – это Земля. Тут же ему захотелось проявить о ней заботу, окутать светом, приласкать. Он начал излучать из себя в сторону Земли золотые потоки, бережно и заботливо, будто боясь что-то нарушить. А она, любящая и преданная, со смирением и радостью принимала заботу выросшего сына, способного позаботиться о ней – своей Матери.
Сюй не заметил, как его тело приняло изначальную позу, напоминающую зародыш. Ему было тепло и уютно. Вся полнота жизни присутствовала в нем, разливаясь потоками жизни по всему телу.
Он проделывал это упражнение снова и снова. И каждый раз в его сердце рождалось и еще больше усиливалось чувство благодарности, любви и необыкновенной радости, наполняющей его силой и желанием поделиться всем этим с миром.
Его упражнения прервал Учитель.
- Ну... довольно. Не перегрей свое сердце. Все должно быть в меру.
Это ничуть не огорчило Сюя – ибо состояние окрыленности не исчезало.
Учитель чувствовал, что упражнение достигло цели, но ограничил пыл ученика словами:
- Это упражнение лучше делать на восходе, ибо днем лучи Солнца сильно активны и могут навредить, особо, если закрыты каналы Земли.
"Совсем, как у цветка", – подумал Сюй.
- Да! – подтвердил Учитель, – если у цветка слабые корни, или Земля подсушена, как это бывает жарким днем, Солнце может погубить его жизнь.
В голове ученика проснулись строки, известные ему ране:
"О, как прекрасно летним утром
По лугу шлепать босиком,
Совсем не думая о том,
Что полдень очень жарким будет
И жизнь цветущую погубит
Своим безжалостным лучом".
- Да, то, что дарит нам жизнь, может ее и отобрать, – промолвил Учитель, как бы заканчивая мысль, возникшую в сознании ученика.
Сюй подумал: "Учитель всегда даст простые, но очень действенные техники, да еще и предупреждает, где можно переусердствовать и навредить себе же. Как ему удается видеть истинность и действенность во внешней простоте и доступности? Очевидно, это и есть мастерство"…
Что бы Сюй ни делал в этот день, все имело для него великое значение, ибо наполнялось чистотой и светом, щедро льющимся из него наружу, как некое Одухотворяющее Начало.
"Мир и Любовь сознаниям вашим!" – обращался он ко всем "неодушевленным" предметам, прежде чем перевести свое внимание на что-то другое.
Отправить комментарий