Путь был нелегок, но в дороге Сюю везло. Идти нужно было вдоль реки, и недостатка воды у него не было. Сюй часто делал несколько глотков, как бы, промывая и очищая себя от "скверны", которую, по его мнению, он пил и ел на поминках брата.
"Прежде, чем найду Учителя", – думал он, – "я должен очиститься. Иначе Учитель, глядя на меня, подумает: "Что за пьяница пришел ко мне?" Если он настоящий Учитель, то сразу это почувствует".
Погруженный в свои размышления, Сюй не заметил, как раннее утро с освежающей прохладой медленно покидали его общество, уступая место знойному дню. Солнце, поднявшись уже довольно высоко, и, как бы, найдя объект для развлечения, донимало его пылкими объятьями. Но чем сильнее оно припекало, тем быстрее шел Сюй, торопливо приближая себя к цели, отсекая усталости возможность завладеть своим телом и сознанием: "Если я позволю себе прилечь отдохнуть", – думал он, – "а Учитель в это время куда-то уйдет, и я не встречусь с ним. Нет! Я должен торопиться! Может это мой единственный шанс в жизни встретить Великого мастера!"
Сюй удалился от реки, преодолев небольшой каменистый перевал, и стал спускаться в долину, где под ногами все чаще начала встречаться растительность, похожая на мох. Мягким ковром, как пушистым одеялом обволакивала она все, что попадалось на ее пути, сглаживая выступы и впадины.
Вначале Сюй бережно обходил эти островки жизни, расположенные на каменистой бесплодной почве. Ему было жалко нарушать эту хрупкую красоту. Захотелось лечь на землю и, прижавшись щекой, погрузиться в ее душистую нежность, граничащею с таинственным ароматом трав, приглашающим в тайны параллельно существующего мира. Мира, который закрыт для людей, обремененными заботами, живущими в каменных жилищах, ограничивающих их от таинств царства Природы.
Но вскоре пустых, не покрытых растительностью мест становилось все меньше, и Сюй разувшись, сделал первые бережные шаги, погружая ноги в мягкое великолепие ковров Природы. Она, как бы, говорила ему: "Смотри, как ты желанен и любим мною, почувствуй, сколько я могу подарить тебе новых приятных ощущений".
Зачарованный тонким взаимопроникновением, Сюй не заметил, как вокруг него оказалось много другой растительности, которая была настолько пышной и сочной, что казалось, достигла в этом своего апогея. Она готова была поделиться своей девственностью, и все органы чувств, соприкасаясь с ней, облекались в оттенок легких интимно-мистических впечатлений. Сюй чувствовал легкое возбуждение во всем теле. Казалось, что каждая клеточка, сбросив с себя защитный покров, наслаждается взаимодействием с миром, обнажившим свою чувственную непорочную глубину.
Все чаще на глаза стали попадаться бутоны розово-фиолетовых цветов, с медово-желтыми сердцевинками, а воздух все больше и больше наполнялся их ароматом, становясь осязаемым и, подобно нектару цветов, напоминающему смешение меда и розы, выстилала вяжущей сладостью оболочку горла и носа. Появилось легкое чувство жажды, но пить не хотелось, чтобы вода не смыла с горла этот нежный выстилающий слой.
Кустарник становился все выше, причудливо переплетаясь с низкорослыми широколистыми деревьями. Сюй спускался все ниже, где влажность и аромат были настолько плотны, что воздух можно было одновременно вдыхать и пить как жидкость. Сюй наклонился возле розово-фиолетового островка и, обхватив руками, попытался вдохнуть его тончайшие эманации. В голове тут же зазвенело, слегка заложило уши, а глаза непроизвольно прикрылись, но волшебно-чарующие эманации цветов свободно проходили через веки, делая голову легкой, светоносной, чистой и лучистой. Макушечка головы легонько зачесалась, а по телу в область сердца, а затем и пупка, потекли вибрации расслабления и блаженства. Сюй сделал еще один полный вдох, желая насытиться, напиться тем, что дарила ему Природа, в виде волшебного аромата, уводящего в мир утонченных ощущений. И когда легкие уже не могли вбирать воздух, тело продолжало впитывать это благоухание.
Раскинув руки и ноги, Сюй повалился на мягкий ковер, наслаждаясь своими ощущениями. Слух уловил еле слышное журчание ручья: "Где-то здесь есть вода. Наверное, она обладает такими же волшебными свойствами, как и этот чарующий воздух". Тут же пришла мысль омыть себя этой водой. Он попытался подняться и найти волшебный источник, но тело было таким тяжелым и расслабленным, что не хотело шевелиться. Он не мог открыть век или пошевелить пальцем. Сюй мысленно целовал воздух. Все, что он мог сделать – это слиться и стать единым с очаровавшим его миром.
Ум не мог отследить, как долго длилось это взаимопроникновение, но постепенно попытки вернуть телу подвижность увенчались успехом. Сюй смог двигаться, но это уже было как во сне: ноги почти не ощущали поверхности, с которой они соприкасались, а тело не имело четких границ, оно просто перетекало в пространстве в направлении, заданном мышлением.
Он шел, как бы, раздвигая пространство, не преодолевая путь, а заполняя его собой так, как это делает вода, текущая по земле.
Время от времени Сюй задавал себе вопросы и сам же отвечал на них, пока не понял, что это, как бы, и ни его мысли. Он решил, что все это возможно от перегрева, усталости и сильного расслабления. Сюй сорвал травинку, растущую вдоль дороги, положил ее в рот и начал жевать. Рот быстро наполнился терпко-кислым вяжущим вкусом.
Вдруг внутри себя он услышал голос: "Разве тебе мешала эта травинка?.. Ею не утолишь голод, а жизнь ее ты погубил".
Сюй в недоумении резко остановился, огляделся вокруг, но никого рядом не было. Этот голос не был похож на его собственный, и, казалось, доносился откуда-то из пространства. Испугавшись, он с трудом выплюнул вяжущую массу, и тот же голос опять сказал: "Теперь ты ее еще и выбросил!"
Не понимая, откуда звучал голос, и, разозлившись на то, что с ним происходят неконтролируемые вещи, Сюй ногой отшвырнул в сторону продолговатый отшлифованный камень, лежавший на пути. И снова голос отметил: "Ну вот! И камень тебе помеха!"
Совсем растерявшись, Сюй решил, что это следствие не только усталости, и жары, но и дурманящего запаха цветов, в которых, очевидно, и живут духи, о которых говорил ему "Крокодил", и что пора бы передохнуть. Только он подумал об отдыхе, как внимание его привлекла поляна, находящаяся за невысоким цветущим кустарником. Раздвинув руками ветви, Сюй огляделся вокруг. Было видно, что на этом месте кто-то живет, или жил во всяком случае. Об этом свидетельствовали незамысловато сложенные камни в виде очага (находящегося чуть слева от середины поляны) с обуглившейся палкой, на которой висел котелок. В голову закралась мысль: "А что если это именно то место, где жил или живет Учитель? Только в очаге через угли проросла трава, а в котелке явно уже давно никто не готовил пищу".
"Зато ты можешь приготовить ее". – Опять услышал Сюй тот же голос. Он повернул голову вправо, и заметил под немудреным навесом у скал сидел старик. Было непонятно, он спит или медитирует. Куда бы Сюй ни передвигался, казалось, что старик через полузакрытые глаза наблюдает за ним. Тут же, под навесом, в глиняных горшках был рис и орехи.
"Ну, если он медитирует, то не буду ему мешать, а если он спит или, не дай Бог, уже умер, то не будет мешать мне". – Подумал Сюй. – "А пищу приготовить, действительно было бы неплохо". Он наносил сухих веточек, собрал немного знакомых плодов и кореньев, и решил набрать в реке воды, признаки которой он отследил еще раньше по легкому шуму, доносившемуся поодаль. Сюй пошел на шум реки.
Везде был обрывистый берег с поросшим кустарником. Сюй, отогнув одну из ветвей, обнаружил узкую, еле заметную тропинку, по которой спустился вниз на каменное плато. Еще ниже, играя, шумя и переливаясь, текла река. Но зачерпнуть воды не удавалось, так как плато было довольно высоко. Сюй заметил, что от плато к реке свисал корень в виде лианы. "Спуститься с его помощью? Страшновато… А вдруг оборвется и некак будет выбраться назад?" Тогда Сюй просто привязал котелок к "лиане", и опустил его в воду. Поток воды, тут же сильно дернув, оторвал и потащил котелок, пытаясь завладеть "добычей". Чтобы не потерять единственное средство, в котором можно что-то приготовить, Сюй быстро прыгнул вниз. Стремительный поток буквально сбивал его с ног. Он, едва успев поймать горшок, все же сохранил равновесие. Зажав в зубах ручку горшка, он по этой же "лиане", упираясь носками ног о выступающие камни, поднялся наверх.
Сюй, приготовил пищу и остался в замешательстве: может все-таки сделать попытку пригласить старика на ужин, но если он не спит, а медитирует, то нельзя было прерывать его занятия; то ли начать трапезу самому, а это считалось некорректным в присутствии хозяина.
Голод брал свое. Ни на какие знаки, подаваемые Сюем, старик не реагировал. Тогда Сюй сел, закрыв глаза, поблагодарил Господа, поприветствовал всех сущностей и начал благословлять пищу.
Открыв глаза, Сюй вздрогнул от неожиданности. Старик, ранее находившийся поодаль, сидел напротив него, и участливо заглядывая ему в лицо, повторял слова благословения. А потом, взмахивая в пространстве указательным пальцем, почти с детским озорством и искренне счастливой улыбкой, глядя на которую нельзя остаться равнодушным, произнес:
- Ну что ж, мой юный друг… Коли пища готова и благословенна, то нет и никакого смысла заставлять ее себя ждать.
Он втянул носом пьянящий аромат и приступил к трапезе. Гость последовал за ним, ловко орудуя двумя прутиками вместо палочек. Старик взволнованно посмотрел, как Сюй быстро заглатывает пищу и остановил его:
- Постой. – Участливо сказал он, – Скоро эта пища станет твоим телом. Ты и она навеки свяжете свою судьбу воедино, как пара влюбленных. Освяти же свою встречу осознанностью и любовью.
Сюй растерянно, но с интересом посмотрел на старика, а тот продолжал:
- Жуй ее медленно и внимательно, так, чтобы она поверила, что ты ее действительно хочешь.
- Здравствуй, любимая! – С юмором и оттенком кокетства сказал Сюй. – Войди в мое тело и оздорови каждую клеточку моего организма!
Затем взглянув на старика, спросил:
- Ну что, я правильно сделал?
- Не совсем… Ты ведешь себя, как глупый юноша при первой встрече с девушкой: "Ты очень красива! У меня давно не было женщины. Давай займемся любовью!"
Удели особое внимание вашей первой встрече! Пусть это будет праздником радостного слияния в Вечное Торжество жизни в дальнейшем. Благословляй ее каждый раз на добрые дела в своем теле. А вкушать ее нужно с радостью, превращая процесс пережевывания почти в интим, заполненный массой приятных ощущений. Не заглатывай не пережеванное и не жуй бездумно и безучастно.
Сюя позабавило это наставление, и он сказал:
- Ты не местный повар кунг-фу?
Но старик продолжал:
- Пища обладает сознанием, как и все окружающее. Не загоняй ее в рабство, а приглашай к сотрудничеству. Она с радостью примет твое внимание и пожелания.
Пища, приготовленная с любовью, превращается в эликсир молодости и долголетия. К тому же, она должна быть ароматной и привлекательной.
- Да ты философ! – Засмеялся Сюй. – Эдак всю жизнь можно посвятить еде, а в жизни много чего интересного!
- Пусть это будет редко, но празднично. – Заметил старик.
Дальнейшая трапеза действительно превратилась в праздник, а от простой и скудной пищи в теле появилось ощущение бодрости и прилива сил.
Сюй смотрел на старика, у него было такое чувство, что где-то они встречались. А старик с нескрываемым удовольствием от своего спонтанного "трактата о питании" рассматривал Сюя, ничего больше не говоря.
Первым заговорил искатель истины. Он спросил:
- Как давно ты в этих местах и чем занимаешься?
- М-м-м… Я нахожусь в этом мире очень давно. А мое занятие – это жизнь.
Сюй понял, что старик большой шутник, и артистично приподняв бровь, спросил:
- Так ты один из местных духов?
- М-м-м… Да, что-то вроде того. – Так же весело ответил старик.
- Коли так, то ты должен знать, что в этих местах живет Великий просветленный. Не подскажешь ли дорогу к нему?
- Дорогу? – Засмеялся старик. – Разве тут есть дороги? Тут нет дорог, и никого кроме меня.
- Да нет. Ты, наверное, так долго медитировал, что пропустил второе пришествие. – Весело засмеялся Сюй. – Ты веселый и мудрый человек. – Сказал он вставая. – Но мне пора. Я ищу просветленного Мастера. Хочешь составить мне компанию или быть проводником? Правда, у меня нет денег, заплатить тебе, но по пути я расскажу тебе много интересного.
- Да нет. Никуда не надо идти. Уверяю, что здесь кроме меня никого нет. А коли не веришь, ступай и убедись сам.
Сюй искренне низко поклонился старцу, поблагодарил за приют, веселую компанию, и решительно направился на поиски своего счастья вверх по течению реки. Шаги его стали бодрыми, а сознанию возвращалась утерянная ясность.
Неожиданный отдых был кстати, так как его путь стал весьма затруднен. Дорогу то и дело преграждал непролазный кустарник, и Сюю нужно было обходить его, далеко удаляясь от реки, к тому же все время нужно было то подниматься, то опускаться, что слегка сбивало с ориентира.
Через несколько часов утомительного "марш-броска", Сюй снова вышел на небольшое плато и оторопел от неожиданности – это было то место, с которого не так давно он начал свой путь.
Старик приветливо встретил его и, улыбаясь, предложил:
- Не хочет ли усталый путник освежить свое тело и разум? – И лукаво подмигнув, добавил:
- Я знаю неподалеку безопасный спуск к реке.
Сюй подумал, что день скоро закончится, а лучшего места освежиться и передохнуть вряд ли ему удастся сегодня найти.
Старик уверенно зашагал по только ему знакомым ориентирам, а Сюй еле успевал перебирать ногами, с трудом сохраняя равновесие. Очень быстро они оказались у реки с пологим берегом. Сюй сбросил с себя влажную от пота одежду и окунулся в воду, держась за большой камень, на четверть выглядывающий из воды, так как течение реки было очень сильным. Несколько секунд понадобилось для того, чтобы взбодриться в почти ледяной воде. Он вышел на берег, повернулся лицом к Солнцу, и его мышцы начали непроизвольно напрягаться и расслабляться.
Тело излучало такое здоровье и красоту, что старик невольно залюбовался:
- Ты так молод и красив, – сказал он. – Зачем тебе лазить по горам в поисках искусственной радости? Господь подарил тебе все, что нужно для счастливой жизни. Кому, как ни тебе быть довольным этим воплощением!
Чувствуя непритворный интерес старика, и в знак благодарности, Сюй начал рассказывать о своей жизни, то углубляясь в далекое, полузабытое детство, то замолкая, то, почти вслух, размышлял о сказанном. Было такое впечатление, что рассказчик повествует о своей жизни самому себе.
Незаметно начало смеркаться, и "отшельник" пригласил Сюя разделить с ним ночлег прямо на разогретой за день земле.
Сюй удобно устроился возле костра, собрав под себя мягкие лепешки высохшего мха. Вечерний воздух был наполнен множеством ароматов и стрекотанием тысяч насекомых, и от этого казался живой всепроникающей субстанцией. Сюй чувствовал, как наполняются покоем его легкие, сердце, кровеносные сосуды. Затем весь этот звон и аромат проникли в его расслабленное сознание и завладели ним полностью.
Проснувшись рано утром, Он увидел, что старик сидит под навесом, как и прежде. "Спит или медитирует". – Подумал Сюй.
Он спустился к реке, принес воды, заготовил дров, собрал немного плодов и трав, чтобы заварить чай. Но обнаружил, что глиняный чан стоит рядом с потухшим костром, наполовину обложенный теплыми головешками. Сверху чана лежал плоский камень. Подняв его, Сюй увидел вареный рис с приправами и ягодами. Запах от "ягодного плова" шел такой, что во рту появилась слюна, которую он невольно сглотнул. Звук проглоченной слюны был таким громким, что разбудил старика. Тот открыл глаза, и, разминая занемевшие ноги, подошел к чану, тоже втянул носом ароматный запах и сказал:
- Вот это да! Спасибо тебе за приготовленный завтрак.
- Я? Я ничего не делал.
- Да полно! Полно скромничать! Где только ты взял столько риса?
- Да говорю вам, что я тут не причем!
И вдруг его осенило: "Старик решил разыграть меня, ведь он большой шутник. Ну ладно, пошучу и я". – Подумал Сюй.
- Это не все! Вот еще инжир и бананы.
Сюй хлопнул в ладоши и оторопел – возле чана на пальмовом листе появилось три банана и девять плодов инжира.
"Что за чертовщина? Я, наверное, еще не проснулся... Ну да, конечно, такое как-то было у меня в детстве, когда я летал во сне, да так реально, что не мог понять, что сплю. Все выглядело так достоверно, как сейчас, будто я действительно летаю наяву.
Ну ладно, коли это сон, то почему бы не попировать вдоволь?"
Сюй вежливо, но с гордостью за свои способности, поинтересовался, что бы еще хотел съесть его друг, но тот ответил, что, в общем-то, пищи достаточно, и, поблагодарив, стал благословлять ее. Речь лилась из уст старика, как полноводная река, орошая сознание и желудок, наполняя воздух ароматом и радостью, а когда благословение закончилось, то есть совсем не хотелось, а отношение к пище было как к живому объекту, наделенному сознанием.
"Если это сон, то уж очень реальный". – Подумал Сюй. – И если все сбывается, то я побыстрее отправлюсь на поиски Учителя". Он второпях попрощался со стариком, и живо отправился вверх по течению реки.
Но все повторилось в точности, как и в прошлый раз, а жаркий солнечный день недвусмысленно говорил, о том, что это вовсе не сон. Тем более, что когда Сюй проголодался, то вновь материализовать пищу у него почему-то не получилось. Усталый, разочарованный, неожиданно для себя, он снова вышел на плато – в то же место, где опять его ждал старик. Который, как ни в чем не бывало, снова предложил ему искупаться и отдохнуть, а после купания поинтересовался его дальнейшей жизнью и планами на будущее. Сюй углубился в воспоминания, в которых жизнь уже не казалась рассказчику такой замысловатой и неудачной. Затем вместе со стариком они поужинали остатками утреннего "ягодного плова", который был в таком состоянии, будто его только что приготовили, и запили наваристым чаем, особо подобранных Сюем трав. Мышцы от преодоления "горной экскурсии" приятно ощущались, окутывая тело покрывалом расслабления, и он уснул, как младенец на руках у матери.
Ему приснились мать и отец. А он, в возрасте четырех лет, лежал между ними, гладя маленькой детской рукой щеки и колючий подбородок отца, притворившегося спящим, который потом, как людоед, пытался схватить Сюя за кончики пальцев. Сюй дергался в сторону, упираясь в пышную грудь матери, а "людоед", достигнув его живота, колючей щетиной начинал щекотать и дуть в живот, создавая немыслимые устрашающие звуки. Малышу казалось, что сейчас он лопнет от восторга и радости – еще чуть-чуть, и он не выдержит этого.
Сюй проснулся, сотрясаясь от собственного хохота, схватился руками за живот, и тут же, уколовшись, отдернул их – на его животе, свернувшись в клубок, сидел ежик. Первым желанием было сбросить колючего незнакомца, но в благодарность за возникшие ассоциации, он не прогнал его, а стал наблюдать. Тот какое-то время лежал колючим шариком на мерно раскачивающимся от дыхания животе, но обнаружив, что ему ничего не угрожает, распрямил тельце и встал на ножки. Сюем тут же овладели те же эмоции. Он не сдержал своего смеха от передвигающихся щекочущих лапок, а ежик, смутившись, поспешил быстро удалиться. Сюй лег на бок, глядя вслед удаляющейся колючке, и когда тот почти растворился в предрассветной мгле, вспомнил, не разбудил ли он своим смехом старика. Но тому, казалось, не было до утренней сцены никакого дела. Он сидел, почти сливаясь с очертаниями камней и причудливых форм темного кустарника.
Рождающийся свет с каждой минутой оживлял силуэты пространства. Можно было уже разглядеть даже лицо старика, и Сюй внимательно посмотрел на его прикрытые глаза, и что-то родное и очень близкое начинало шевелить его душу.
Неожиданно для себя он вспомнил только что снившиеся закрытые глаза отца. Это были те же излучения. Он узнал их, и необычайно глубокая любовь, смешанная с благодарными чувствами, заполнила его сердце. В детстве эти счастливые минуты казались вечностью. Как он мог забыть эти чудесные мгновения своего детства? Монашеская жизнь и суровая дисциплина вытеснили их из сознания Сюя, но здесь на руках у матери Природы, они вернулись вновь.
"А мать? Где же мать?" – подумал Сюй, и ощутил телом теплые, слегка упругие, лепешки мха – они, как грудь матери, были нежны и приятны. На секунду он даже почувствовал их запах, но он исчез также неожиданно, как и появился.
Сюю хотелось, чтобы это утро никогда не заканчивалось. Мысли появлялись и растворялись в этом чарующем состоянии восторга от ощущения любви к жизни, случившейся с ним.
"Что же можно сделать для мира, подарившего мне такое наслаждение? Как отблагодарить его?.."
Он лег на спину и стал посылать любовь и благодарность всему миру.
Наполнив светом любви поляну, он стал заполнять место, где когда-то провел свое детство, затем монастырь, страну, соседние государства, планету… а любовь все лилась и лилась из его сердца нескончаемым потоком света и благодати: "Спасибо, спасибо мир, за содеянную тобою жизнь! Я могу ощущать и чувствовать тебя! Спасибо за это! И этому старцу тоже спасибо!" – Сюй перевел внимание на старца… Тот сидел так же неподвижно, как прежде, но глаза его были открыты, и когда он понял, что старик, улыбаясь, наблюдает за ним, услышал его вкрадчиво-заботливый голос:
- Это настоящее приветствие миру. Каждое утро твори его, и мир исполнит все твои сокровенные желания.
Сюй подошел, нежно взял в свои ладони руки старца, и стал целовать, пока слезы не покатились по его щекам, а тело окутал сильный жар, как в палящий солнечный полдень.
- Прости меня, прости!.. Спасибо тебе!.. За все…
Да хранят тебя Силы Небесные и Земные!
Ничуть не смутившись, от прилива чувств Сюя, он лишь заметил:
- Поплачь! Поплачь! Очисти свою душу, дай ей свободу. Она много чего может рассказать тебе, того, чего ты не в силах понять умом и почувствовать телом. В ней искра Божьего сопричастия. Дай ей свободу пламенеть, а не чахнуть в плену рассудка.
Утро было восхитительно нежным. Краски, запахи цветов и пение птиц, казалось, усилились многократно. А на завтрак в чане снова оказался уже готовый, необычайно ароматный рисовый плов с курагой и изюмом.
Не пытаясь анализировать, Сюй то и дело благодарил мир и кланялся всему, что попадало ему на глаза. Он думал, что гостеприимный старик каким-то образом умудряется готовить, пока Сюй спит. И это вызывало еще большую волну трепетной благодарности и сыновней любви. Он давно не испытывал таких чувств, и от этого ощущал себя очень неловко.
После благословения пищи и трапезы, казалось, что ему нужно будет покинуть отчий дом, где его всегда любят и ждут.
Даже вернувшись в родной дом, он не испытывал такого необыкновенного чувства родства и привязанности, которые случились с ним сейчас за столь короткое время.
Но все же, преодолевая невероятные муки расставания, он попрощался со старцем, поцеловал его руки, и быстро, стесняясь своих чувств, чтобы еще раз не расплакаться, почти побежал прочь.
Старик прокричал ему вдогонку:
- Смотри не заблудись! Бродить по незнакомым местам небезопасное дело!
Сюй не шел, а почти бежал, не понимая, что с ним происходит. Он не хотел уходить от старика, и вместе с тем понимал, что ему нужно искать то, зачем он пришел.
Через время кустарник снова стал почти непреодолимым. Сюй уже жалел свое тело, и старался идти аккуратно, чтобы колючие ветки не ранили его кожу.
Вдруг пространство взорвалось от оглушающего рыка тигра. Все тело Сюя обдало кипятком, а по рукам и ногам разрядом молний и тысячами уколов метнулась энергия в кончики пальцев. Внутри все "оборвалось", а тело сжалось в мышечную пружину – прямо перед ним открыв пасть и громко рыча, стоял тигр. Пружина сработала мгновенно, ноги несли его с такой скоростью, что Сюй едва успевал ими перебирать. Руки ловко и быстро освобождали путь для движения, но кое-какие ветви все же хлестали беглеца по лицу и телу, подгоняя его, как плеть бегущую лошадь. Дыхание сорвалось в шумный хрип, в висках стучало, а спина холодела от предчувствия, что в нее вот-вот вопьются когти хищника.
Но лихорадочный ум все же успевал молиться Богу и духам гор о чуде спасения.
Через время Сюй понял, что скоро окажется на знакомой поляне, а там старик. "Господи! Что же делать?" – В голове еще больше зазвенело.
Сюй резко свернул к реке, и, споткнувшись о незамеченный камень, поросший травой, шлепнулся на землю, перевернувшись через голову, сильно повредив пальцы ног и колено. Но мгновенно вскочил, преодолевая острую боль, и через несколько секунд оказался на открытом пространстве. Оглянувшись Сюй увидел, как его настигает тигр.
Секунда… две… три… Вот он – обрыв над рекой. Резко оттолкнувшись и пролетев вниз метров семь, Сюй шлепнулся в ледяную воду, и тут же взглянул на обрыв, не последовал ли тигр за ним. Но тигра не было… Разгоряченное тело быстро остывало, а река увлекала беглеца вниз по течению. Пора выбираться, но берег сильно крут, да и тигр, возможно, еще близко.
Наконец он так замерз, что плыть стало невозможно: "Или меня съест тигр, или я умру, окоченев от холода". – Промелькнуло в голове Сюя. – "Лучше б я остался со стариком. Да, он был прав, тут небезопасно… Старик! Боже! Как же он! Его надо предупредить!.. Предупредить!.. И как можно скорее!.."
Впереди, метров за десять, обрыв становился меньше, а из воды торчал огромный овальный камень. Ухватиться за него было невозможно, зато в конце торчала ветка дерева, касаясь воды листвой. Сюй решил, что это шанс, и когда тело поравнялось с деревом, с силой оттолкнулся от камня и схватился за ветку онемевшими руками. В этот же миг дерево выпрямилось, и почти выбросило Сюя на каменистый берег, счесавший ему правую щеку и лоб до крови.
Вскочив, он попытался бежать дальше, но тут увидел старика, "заправлявшего" его спасением. Оказывается, это он нагнул дерево и держал его до тех пор, пока Сюй не схватится за него, а потом помог ему распрямиться.
Благодарить было некогда.
- Это проведение. – Невнятно пробормотал он, и, схватив старика за руку, взволнованно воскликнул:
- Скорее! Надо спешить! Тут тигр! Скорее! Бежим!
Но спаситель не торопился и не волновался:
- Барсик? Тебя напугал Барсик?
- Барс? Нет, это был тигр!
- Скажи, – обрадовано воскликнул старик, – у него было порвано левое ухо?
- Что? Какое ухо? Скорее! Надо спешить!
- Да не переживай ты так сильно! Успокойся! Сюда заходит лишь один тигр, Барсик. Он мой друг.
- Друг? Он меня чуть не съел!
- Да нет же! Успокойся! Уверяю тебя, он не опасен, если его, конечно, не злить.
- Но он зарычал и преследовал меня!
- Он просто хотел познакомиться и показать, что эта территория под его охраной.
- Ничего себе познакомиться! Вы уверены, что это он? – Взволновано спросил Сюй.
- Ну,.. если у него порвано левое ухо…
- А если нет?.. Разве я имел возможность разглядывать его морду?
- Судя по повадкам, это он. Да и откуда здесь взяться другому?
Только старик закончил говорить, как откуда-то сверху, чуть не сбив с ног Сюя, спрыгнула большая полосатая кошка. Сюй вздрогнул и оцепенел от страха.
- Барсик!.. Это же Барсик! Иди ко мне, лохматей! Видишь, у него разорвано ухо, он защищает эту территорию от других.
Тигр прищурился, и начал тереться головой о ногу старика.
- Ну что ж ты – так перепугал моего гостя. Иди, познакомься и извинись… Это Сюй. – Говорил старик, теребя за холку хищника.
Тигр пригнул голову, и направился к Сюю, которого так и не отпускал озноб, сотрясающий его тело то ли от страха, то ли от переохлаждения. Он обнюхал Сюя, пристально посмотрел ему в глаза, моргнул и лег рядом на прохладный камень в знак послушания.
Только тогда к Сюю вернулось самообладание, а вместе с ним и ощущение тела, которое ныло, дергалось и тяжело дышало. Он присел чуть в стороне, и заметил:
- Барсик!.. Ну и Барсик!.. Да, старик, ты был прав. Небезопасное это дело, бродить по незнакомым местам.
Сюй накрыл листочком дерева кровоточащую рану на пальцах ноги. Он понимал, что некоторое время ему все-таки придется воспользоваться гостеприимством старика. Он еле наступал на ногу, а тело болело, ныло и пощиповало от свежих ран.
Если старик так умеет обращаться с хищником, то, очевидно, у него есть чему поучиться.
Старец, как бы, прочитав мысли Сюя, заметил:
- Позволь мне немного позаботиться о твоем теле, рассказать об особенностях этих мест, чтобы в дальнейшем избежать лишних хлопот.
Он снова осмотрел и, ощупав тело Сюя, ловким движением вправил выбитый сустав на пальце ноги, и с небольшим оттенком юмора сказал:
- Тело должно восстановиться, уж сильно ты его потрепал. Судя по обработке раны ты, конечно же, кое-что понимаешь в целительстве. Но я научу, как это сделать правильней, ведь это тело тебе еще пригодится.
Другого выхода Сюй и не видел.
В знак благодарности он сложил руки и покорно поклонился:
- Хорошо, Учитель. Научи тому, что знаешь. – Потирая сильно зашибленную ногу. - Да я и так обязан тебе жизнью… Спасибо…
Старик участливо улыбнулся и ткнул пальцем Сюю выше подъема ноги возле лодыжки. Боль мгновенно утихла.
- Не все, что огорчает нас, препятствует нашей реализации. События лишь помогают нам сократить путь поиска. – Промолвил старик, но смысл сказанного так и остался недоступен пониманию Сюя. Но он уже осознавал, что слова Учителя зря не возмущают пространства.
Отправить комментарий